Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

Великим Рязанским князем через женитьбу на дочке его шестнадцатилетней красавице Марфе. Потому и явился в Рязань с ближней дружиной и сыновцом Олегом по первому зову тестя. Говорил Юрий Муромский не долго. Спокойно, не горячась, он тоже высказался за то, чтобы дать отпор наглым пришельцам. И для того пообещал выставить всех гридней князей Муромских и бояр с их детскими.

Потом говорили княжичи, племянники, думные бояре, воеводы. Никто из них не поддержал князя Романа с его предложением покориться татарам. Если таковые в собрании и имелись, то они благоразумно промолчали. Выслушав всех, кто пожелал высказаться, поднялся со стола Юрий Ингоревич. Шум в палате затих. Все приготовились услышать княжье решение.

— Вот что я порешил, Господа Рязанская, — потеребив бороду, начал Великий князь. — Войне быть!

Палата всколыхнулась криками. Одобрительными, по большей части. Даже сын князя Романа Коломенского, тоже Роман, вскочив, в восторге сорвал шапку с головы и подбросил ее к потолку. Отец его с мрачным лицом остался сидеть, неодобрительно качая головой.

— Войне быть! — повторил князь Юрий. — Но посольство с дарами, как советует воевода Евпатий, к татарам пошлем — надо время тянуть, ждать помощи. С посольством отправлю брата своего Романа, князя Коломенского. Он здесь за мир ратовал, вот пусть и молит о нем ворогов.

Юрий криво усмехнулся. Не было лада у него с братом. Не нравилось тому, что сыну Федору хочет он Рязанский стол передать, поправ древнее лествичное право, следуя примеру Владимирского князя Всеволода. Даже удел сыну не выделил, оставил при себе, приучал к делам правления всем Великим княжеством. Князь Роман поднялся, отдал поклон. Лицо его стало бесстрастным.

— Благодарю за доверие, Великий князь, — проговорил он. — Вот только, чтобы обмануть татар, заставить их поверить, что и, правда, мириться с ними приехали, надобно, что б кто-то из семьи твоей с посольством поехал. Родная кровь такая, что роднее некуда. Сына своего старшего Федора со мной пошли. Вот тогда татары поверят. Не подумают, что имея сына во вражьем стане, будешь ты удар по ним готовить.

Даже со своей дальней скамьи увидел Ратислав, как побелело лицо Великого князя. Что и говорить, на смерть предлагал послать, с собой, правда, вместе, любимого сына брат его. Воистину, не рой другому яму! Побелевшие губы Юрия сжались в нитку. Собрание мертво молчало. Все взгляды были устремлены на него. Что решит князь? Что дороже ему: сын, или люд Рязанский, города, села, веси, церкви божии? Юрий с трудом разомкнул сведенные судорогой челюсти, ожег из-под ресниц ненавидящим взглядом князя Романа. Сказал сдавленно:

— Так тому и быть. Главой посольства назначаю сына Федора. В советчиках у него — князь Роман. Собрать сегодня же дары великие и завтра поутру в путь. Вместе с посланником татарским.

Федор, вставший при первых словах отца, счастливым не выглядел. Не из трусости, хоть и понимал, что выбраться из татарского стана, коль начнется война, ему вряд ли удастся. Хотелось ему, как и всем молодым князьям и княжичам на боевом коне врубиться в самую гущу войска поганых, рубить их, напоить кровью меч свой. А тут — езжай к ним, угождай, улещивай, когда хочется в горло вцепиться за слова их наглые! Но на то ты и старший сын великокняжеский. Наследник. Который должен сдерживать себя, когда того интересы земли Рязанской требуют. Поклонился поясно. Сказал только:

— Благодарю, отец, — и уселся снова на свой столец.

Князь Юрий тоже сел на место. Краски понемногу возвращались на его лицо, но брови сошлись на переносице, глаза продолжали пылать гневом. Пересилив себя, он снова заговорил:

— Давайте теперь, Господа Рязанская, поговорим, сколько воев собрано. Сколько еще собрать можно. Сколько бояре детских привели и еще приведут. Сколько князья привели и приведут гридней. Скольких горожан сможем вооружить из запаса княжьего. Смердов то ж. Сколько на конь посадить можно, взяв коней из моих табунов с Заокских лугов. И, вначале, пусть Муромский князь Юрий Двидович расскажет, каковую силу сможет выставить.

Юрий Муромский поднялся, пошире расставил ноги, видно готовясь к долгой речи, погладил русую, аккуратно подстриженную бородку и, как всегда, спокойно и обстоятельно начал:

— Муромское княжество не сильно велико и богато, но воев и ратных людей у нас имеется в достатке. Со мной и сыновцом моим сейчас в Рязань пришло две с половиной сотни гридней. Еще сотни две гридней по городкам племянники мои соберут и приведут в скорости. С ними придут и бояре со своими детскими. Бояр у меня девять с лишним десятков. Так что не менее двенадцати сотен конных и оружных воев с ними будет. С гриднями княжат это тысяча четыреста, да здесь две с половиной сотни. Шестнадцать сот соберем, мыслю. Это комонников. Городовую стражу и полки, прости князь, оставлю на месте: татары с устья Оки грозят. Хоть и собрал Юрий Владимирский в Новугороде Нижнем большие силы, но, кто знает, как повернется. Могут ведь и обойти.

Великий князь кивнул, соглашаясь. Сказал:

— Спасибо и на том, сыне. Верю, что собрал всех, кого мог. А города без защиты оставлять нельзя. Верно сказал.

— Сколько-то пешцов, все же, придет на лодьях, — поклонившись Юрию, добавил Муромский князь. — Отправлены гонцы по городам, селам и весям, сзывать охотников. Как мы отъезжали, под городом уж сотни полторы собралось. В доспехе, с хорошим оружием. И они прибывали каждый час. Мыслю, сотни три-четыре наберется. Отчалят в один день с племяшами моими.

— Хорошо, — снова кивнул Великий князь. — Ты, Кир Михайлович, что скажешь? — повернулся Юрий к князю Пронскому.

Сидевший между двумя младшими братьями Борисом и Глебом, Кир вскочил на ноги, живо, с напором заговорил:

— Прончане, сами знаете, на границе со степью живут, с оружием каждый муж с детства знаком. Так что, если надо, соберем всех, кто еще может копье поднять. Тем паче, тарарове первыми по нам ударят.

— И, все ж таки, сколько гридней, бояр, детских выставить сможешь? — перебил Юрий Рязанский. — Пешцов сколько? С оружием как? Может, помочь надо?

— Оружия хватает, — махнул рукой Кир. — Всю жизнь воюем. С бронями у пешцов будет не больно хорошо, так и у тебя этого добра не обильно — своим мало.

— Что — да, то — да, — согласился Рязанский князь.

— Так вот, — продолжил Кир Пронский, — много бояр со своими детскими и пешим ополчением уже караулят находников на засечной черте. Там, мыслю, комонников с тысячу и под две тысячи пешцов. Пешее ополчение со всех окрестностей собирается в Пронских городах и столице. Тут надо подумать: сколько оставить для обороны, сколько в поле можно